Все справочники по Южной Африке в один голос утверждают, что этот природный феномен можно увидеть лишь однажды на протяжении жизни целого поколения: «Один или два раза в год, когда высокий уровень воды на Замбези совпадает с полнолунием, нимфы водопадов Виктория устраивают таинственные хороводы света и теней, опьяняют пастельными тонами и жемчужной пеной шампанского, создают симфонию из мягкого шелеста деревьев и грохота падающих вод».
На фото: Искусство Сергея Мельникофф, aka MFF. Водопад Виктория — вид с воздуха. Зимбабве, 2005 год.
✦ Сергей Мельникофф, 2005 | В ПОГОНЕ ЗА ЛУННОЙ РАДУГОЙ
Идея родилась внезапно. Я сидел в домашней библиотеке, обложившись атласами и географическими путеводителями, коих скопил за кочевую жизнь предостаточно, в поисках места для съемок новой коллекции фотографий. Серьезной коллекции. Поэтому с особой тщательностью просматривал книгу за книгой, альбом за альбомом. И вот тут то и мелькнула небольшая картинка с заманчивой надписью «Водопад Виктория». А когда я дошел до фразы о лунной радуге, то мгновенно понял, что постараюсь ее не только увидеть, но и снять. Сделать панораму одного из красивейших водопадов Земли с удивительной радугой в ночи. Это — цель! Символичное для путешественника решение оказаться на берегах Замбези 13 июля, в свой пятидесятый год рождения, пришло уже позже.
50 лет в пути
Интернет дал удививший опытного авиапассажира результат: самолеты из Европы, как и из США, летели прямиком к этому чуду природы. Вездесущий туризм создал целый город на берегу водопада — с международным аэропортом, гостиницами, инфраструктурой и десятками маршрутов. Этот же интернет позволил мне выбрать билет подешевле, хотя за его стоимость можно было купить небольшое авто. А через пару дней почтальон принес заветную пачку голубых конвертов. Лететь предстояло двое суток с посадками в Дюссельдорфе, Мюнхене, Цюрихе и Йоханнесбурге. Далее я проложил маршрут через горы Тянь-Шаня в Киргизии, Непал с его прекрасными Гималаями, вулканы севера Камчатки и Южный Китай. Кругосветные путешествия на самолетах становились симптоматичным признаком современной кочевой жизни. Примерно раз в три года, я садился в самолет улетающий на Запад или на Восток с тем, чтобы через несколько месяцев вернуться с противоположной стороны Земли.
Увидеть радугу ночью. Разве это возможно? Почему нет? Радуга возникает от преломления и разложения световых лучей в атмосфере. А разве луна не испускает их достаточно? О! Я знал, что не удовольствуюсь созерцанием водопада с обрывистого берега. Обязательно подниму в воздух летающее крыло, и буду парить над низвергающимися в черную бездну потоками сверкающей в лунном свете воды, ловя призрачную возможность пересечься с мерцающей подковой радуги в бархатном небе Африки.
Полет
В Цюрихе, с разноцветным хвостом, как у павлина, нас ждал Эйрбас А340-200. Народ к нему стекался соответственный; с первого взгляда можно было понять, откуда эти люди. Наверное, именно так, пару сотен лет назад, в городах восточного побережья молодой Америки, выделялись те, кто входил в когорту фронтьеров осваивавших «Дикий Запад». К слову сказать, аэропорты Швейцарии аккумулируют путешественников с обветренными лицами и рюкзаками, как российские — мешочников, везущих китайские или турецкие товары.
Минут за 10 до посадки, красавец самолет попал в луч заходящего в тяжелых дождевых облаках солнца и над всем аэродромом изогнувшись, повисла яркая радуга. Я посчитал это хорошим предзнаменованием, и широко улыбаясь собственным предрассудкам, пошел по наклонному коридору навстречу Африке.
Я летал на сотнях самолетов десятков авиакомпаний. И знаю, что даже в первом классе уже давно серебряные столовые приборы заменили на пластмассу. А тут по всему самолету разнесли сверкающие мельхиором ножи и вилки. Не боятся, знать, африканские пилоты придурков с ножами. По этому поводу, хорошо сказал Миша Веллер: — «Сто лет назад никаким арабам, в голову бы не закралась мысль о попытке захвата самолетов битком набитых американскими парнями. Даже с пулеметом…»
После роскошной сервировки стола, которой я поковырял посредственный ужин, мне до слез понравился официальный запрет лежать на полу в проходах воздушного лайнера! Дети природы… Уже в ночи пронеслось под нами Средиземное море. Без единого огонька потянулась бескрайняя Сахара. И вот, в иллюминаторе я различил великолепно блестящее созвездие Южного Креста. Зов приключений ворвался в наглухо закупоренный самолет, перебивая очередную жвачку «ХХ Век Фокс». Голливуду было далеко до теснившейся бури восторга в груди. Передо мной лежал целый континент грез!
Когда-то, в глубоком детстве, маленький белобрысый пацан слушал сказку про слоненка с реки Лимпопо. И сказка, и название реки запали в душу и стали символом недосягаемости. Как звездная мечта. И вот, полстолетия спустя, гигантский самолет нес выросшего и поседевшего мальчика в его сказочную страну. Туда, где течет река его детской мечты — Лимпопо. Слоны успели за прошедшее время попасть в красную книгу. Бури невзгод и переживаний оставили глубокие морщины на лице мечтателя, но река его детства все также несла свои воды в Индийский океан. И пусть не будет за время короткого визита возможности проехать 600 километров до Лимпопо. Я знаю, что еще один раз увижу Большой водопад и тогда, обязательно доберусь до Булавайо, и опущу руки в желтую воду слоновьей реки.
Самолет летел через сказочную ночь. Где-то в районе экватора под крыльями разразилась гроза. Да еще какая! Молнии высвечивали через иллюминаторы весь салон с уснувшими пассажирами. Сверху на нас сыпались желто-красные искры: мы попали под метеоритный дождь. Млечный путь сиял мириадами незнакомых созвездий, а по телевизору транслировали крутой джаз. Не став беспокоить черненьких, как уголек, стюардесс, я достал купленную в аэропорту, пузатую бутылку «Наполеона» и запах шикарного коньяка разбудил дремавшего соседа.
Отдав должное французским виноделам, — путь до Йоханнесбурга долгий, мы слушали его родную музыку, глазели по очереди в иллюминатор и разглядывали спящих длинноногих туристок, оценивая их каждый на свой манер.
Летать сутками — моя жизненная привычка, а вот африканец сидел в самолете второй раз от рождения и подпрыгивал от переполнявшего его возбуждения. Из-за грозы мы забрались на какой-то немыслимый эшелон — так высоко я летал только на ракетоплане, когда снимал на заводах «Боинга». Если гроза продержит нас на этой высоте до рассвета, я опять увижу закругленную Землю. Наконец, устал даже мой совсем черный друг, и я остался в гордом одиночестве писать эти строки.
Как купить фототехнику ценой в усадьбу
Южная Африка встретила инеем на высокой траве, аэродромными девушками в длиннополых пальто, температурой в +5 по Цельсию и полным отсутствием табличек в новых залах. Может быть их еще не успели развесить, но до этого момента я считал, и не без оснований, что могу улететь из любого аэропорта мира с закрытыми глазами. Теперь я так уже не думаю. Я чуть было не опоздал пересесть на самолет, летевший в Зимбабве…
Кстати, совсем забыл упомянуть об «Adorama». Есть такой магазин в Нью-Йорке. Фото, видео и аксессуары. После того, как меня ограбила турфирма в Казахстане, тогда подчистую забрали не только старую и не очень старую аппаратуру, но не погнушались прибрать к рукам даже сломанный штатив и деньрожденьческие подарки легендарной альпинистки Эльвиры Насоновой, я должен был купить снова всю фотографическую линейку. Как фото под средний формат, так и цифровое видео. По новой одеть всю свою команду. Вернуть попранное достоинство самой известной женщине-альпинистке в мире. Короче, — зализать волчьи покусы.
Нанятые юристы потратили два года, чтобы получить компенсацию с государства, которое не брезгует воздушным пиратством, совершаемым на вертолете самого президента страны. Первого транша хватило для поднятия тонуса стряпчих, и для звонка в магазин, в котором я числился покупателем уже лет пятнадцать.
Звонок обещал магазину солидную прибыль. Полный список занимал два листа, и я радужно надеялся, что продавцы бросят всех и вся и побегут на склад. Какой же я был наивный! Президент от регби (это я о Буше-младшем) довел экономику страны и американцев до российских синдромов страха. Человека, сделавшего заказ на несколько десятков тысяч долларов, теперь не носят на руках. На него, как говорил незабвенный Райкин, — теперь «пилюют».
Естественно, как и все в Америке, я попросил продавца снять нужную сумму с двух кредитных карточек. С одной не получалось. Стоимость зашкаливала за кредитную линию. Однако, поскольку часть аппаратуры нужно было заказывать у производителя в Японии, магазин потребовал оплату единовременным переводом с моего счета. Мне это не понравилось, и я решил сделать заказ у конкурентов Adorama, — в знаменитом B&H.
Но вечером того же дня, мне позвонил финдиректор моей компании и предупредил, что на карточках зарезервированы все средства на две недели. В общем, все кончилось грандиозным скандалом прямо в магазине за час до его закрытия. Собрались все директора и когда, наконец, они поверили, что этот с жутким акцентом, сбрендивший фотограф действительно платит мешок денег за редчайший заказ и при этом не собирается от него в дальнейшем отказываться и возвращать купленное, то, как и водится в таких ситуациях, мы стали друзьями. Adorama подарила мне на пару тысяч долларов слайдовой пленки, а я осчастливил моих кредиторов, использовав карточки на полную катушку.
Друг потерялся
И вот, увешанный супер камерами, с чемоданом новейшей оптики, я подлетал к знаменитому водопаду на реке Замбези. Аэродромчик оказался типа Манзовки под Хабаровском, или Таракана на Борнео (есть такой город в Индонезии). Поэтому я не сильно удивился, когда понял, что остался без багажа. Мой рюкзак с немудреным набором вещей затерялся где-то во время многочисленных пересадок с самолета на самолет. Но Бог с ним, с рюкзаком. Все что в нем было, я без проблем куплю в любой африканской деревне. А вот исчезновение тяжелого и дорогого профессионального штатива было равнозначно срыву съемок на трех континентах, куда мой путь лежал после Африки. Без моего колченогого друга обойтись я просто не мог. Каждая камера весила несколько килограммов, а низкочувствительная пленка в 50 единиц, делает штатив незаменимым инструментом в процессе съемки. Купить полуторатысячедолларовый высокоспециализированный инструмент в местном магазине нечего было и думать.
Так, в рубашонке с короткими рукавами, в шлепанцах на ногах и тяжеленным чемоданом с двумя камерами и дюжиной объективов, я очутился в сердце Африки.
Королевский водопад
Наиболее известный и уважаемый мною справочник Lonely Planet сообщал, что Zimbabwe, и в частности часть ее территории меня интересующая, — одна из самых дешевых стран мира. Однако непомерные аппетиты президента Мугабе, свели народ в совершеннейшую нищету, а цены улетели к звездам.
Лодж я сторговал за 35 долларов в сутки, — великолепный домик с удобствами, бассейн, транспорт в город, завтрак и мелкие услуги, — все вошло в эту цену. Но скромный обед мне обходился в столько же. Ценники на продукты питания в местном супермаркете можно было поменять с нью-йоркскими и никто не заметил бы разницы. Поражали не помидоры по 2 доллара за штуку, а трехкратная цена на бананы в пересчете на Флориду. Поскольку в магазине присутствовал местный люд, то относить его сервис только к иностранцам было бы неправильно.
Совершив пробежку вдоль водопада всего за 20 «входных» долларов, я нанял микросамолет и все утро, а также вечер следующего дня, проболтался в воздухе. Наверное, Ливингстон, первым из белых увидевший это чудо, даже представить себе не мог, как грандиозно водопад выглядит с высоты в 1000 футов (ниже летать запрещено). Я же жалел, что ни у Зимбабвийцев, ни у их соседей нет теплового аэростата.
Огромная река, широко разлившись и покрытая чудными, как нарисованными островками с пальмами, разом обрывалась в пропасть по всей своей многокилометровой ширине. Грохот воды временами пробивался под наушники переговорного устройства с пилотом, заглушая рев открытого 150-сильного «Ротакса».
На фото: Впервые на Африканском континенте. Photo by Brian Lindberg Jensen
Наконец к чести South African Airlines, прямо в лодж доставили мой потерявшийся багаж. Теперь нужно озаботиться, как протащить его в самолет на обратном пути. Потому, как если я его не обнаружу в Европе, то мечтать о доставке штатива на Тянь-Шань и Камчатку, для следующих фотосессий, уже не придется.
Следующий день я посвятил созерцанию водопада с его обрывистых берегов. Промокнув раз сто, и столько же раз просохнув на солнышке, я лазал через все заборы, загородки, штакетники и колючие кусты, которые тут широко применяют для ограждения опасных для туристов мест. Погода не подвела: во второй половине дня все небо затянуло облаками. Местные только языками цокали, удивленно задрав головы.
А вечером начался длинный, феерически красивый закат. Водяная стена то погружалась в серую тень, то вспыхивала на солнце мириадами искрящихся брызг, то расцвечивалась сразу несколькими радугами от края до края. Завершающим аккордом был спуск солнечного диска прямо в ложе водопада. Я уже подпрыгивал вокруг штатива, — такую красоту можно увидеть лишь несколько раз за жизнь.
Африка начинала очаровывать меня. Антилопы безбоязненно жевали листья с придорожных деревьев, слоны по ночам блокировали проезжую часть дороги, изредка нарушая звенящую цикадами ночь трубными звуками. Где-то на том берегу Замбези ревел бегемот… Я начинал догадываться, что следующий десяток лет буду бродить по саванне и бушу именно этого континента.
На фото: Искусство Сергея Мельникофф, aka MFF. Солнце садилось в створе королевского водопада. Кликните по картинке для перехода в галерею подарков.
Лунная соната
Перемахнуть через высоченный забор парка труда не составило. Охрана спала крепким сном за две мили от новоявленного «коммандос». Парк официально закрывался с заходом солнца в 6:00 PM, но еще около часа самые любопытные туристы стекались по дорожкам к главному выходу.
Трудно было протащить кейс с аппаратурой. Между прутьями решетки он не просовывался и мне пришлось веревкой подтягивать его к ветке кстати подвернувшегося дерева, используя штатив в качестве и блока, и поворотного рычага. «Чумодан», без малого, весил килограммов двадцать пять Неогороженную ничем точку для съемки я выбрал заранее, не поленившись сходить в местную библиотеку, где освежил знания по оптике и преломлению световых лучей в атмосфере. Учитывая угол падения отраженного света от луны, радуга могла появиться прямо перед камерой.
Памятуя о том, что под ногами стометровая пропасть с краями, покрытыми мокрой травой, я счел благоразумным привязать себя к ближайшей пальме поводком из веревки достаточной длины. Пока я проделывал все эти манипуляции, луна была закрыта легкой облачностью. Но как только штатив был установлен и объектив направлен в черную бездну — Бог ты мой, экспонометр показывал выдержку в 6 часов (!), луна величественно выплыла, раздвинув в стороны облака и залив грохочущее нечто своим серебристым светом.
Ничего более прекрасного на нашей планете не существует! Мириады струй воды светились огненными змеями, падая вниз-вниз-вниз, разбиваясь о скалы неразличимого дна ущелья. Потом Замбези опять взмывала ввысь, но уже раздробленная на неисчислимое как звезды на небе, количество водяных капель. Мир бриллиантов сверкал, оглушено грохоча и вытянувшись на два километра в ночи. Феи вод плясали свой сказочный танец. И над всем этим повисла громадная радуга!
Цвета ее были ярки и чисты, как и воды самой реки. Переплетенное в жгуты, разноцветное коромысло сияло расплавленным серебром, золотом, раскаленной булатной сталью. А вокруг, как живая, билась и пенилась ночная Замбези.
Не может человек описать, а тем более представить себе откровение природы, представшее предо мной в эту сказочную ночь. «Один раз в поколение» — вспомнились мне слова знаменитых путешественников, целая плеяда которых пытала счастье на этом обрыве в ночи.
Руки висели плетьми, не поднимаясь к камере. Глаза жадно пожирали сказочный миг. Мозг зачарованно отрешился от мира тела, которое его сюда принесло. А Река грохотала и ревела. Дикая песня свободной воды висела над джунглями Южной Африки.
Наконец, очнувшись, я прильнул к видоискателю камеры. Все в тумане, все в воде. Приборы не знают, как наводить резкость на этот чудо. Но мудрые японские инженеры снабдили оптику светящимися в темноте цифрами и я, наконец, открываю затвор…
Через полчаса все дубли сделаны и радуга медленно гаснет, растворяясь в черном бархате ночи. Земля повернулась, и угол освещения сместился. Нужно искать другое место. Но ноги не слушаются. Не должно быть в мире грез второй попытки. Или получится, или нет. С одного раза. Единожды в поколение. Или ты — мастер от Бога, и эта ночь принесет славу за подаренный Судьбой кадр, или лишь воспоминание будет греть, и терзать сердце и душу.
Тщательно запаковав ролик с пленкой, засунув его во внутренний карман профессионального жилета с дюжиной карманов поближе к сердцу, я так же тихо и незаметно покинул парк, неся, ставший вдруг таким невесомым, кейс с аппаратурой. За моей спиной горели, переливались и исчезали отблески сбывшейся через 50 лет чужой мечты.
Только через месяц я понял, как сказочно мне повезло. В одной из газет на глаза попалась заметка о том, что именно в эти дни, раз в десятилетия, Луна приблизилась на минимальное расстояние к Земле в фазе полнолуния.
Ночь нежна
Итак, наступил день моего совершеннолетия. Водопадом я был сыт по горло, истратив на него без малого тысячу кадров, — вполне достаточно, чтобы выбрать один нужный, и еще больше денег. Поэтому, рано утром я взял в аренду мощный Лэнд Ровер, опустошил запасы единственного в городе супермаркета, и покатил в сторону ближайшего национального парка в поисках диких животных и новых приключений, мечтая снять незабываемый закат в африканском буше с грациозными жирафами и стадами антилоп. Шанс был не из великих — на следующий день меня ждал перелет обратно в Европу и оттуда в горы Тянь-Шаня в Центральной Азии. Задача почти невыполнимая: с первого раза, без дублей, поймать в видоискатель стадо жирафов на фоне заходящего диска солнца. А закат здесь длится пару минут. Зато, это был великолепный шанс проверить любит ли меня, как и прежде, Ее Величество Фортуна.
Кстати, боги Зимбабве ко мне более благосклонны, чем соседней Замбии, куда я сбегал на следующий вечер после феерического заката. Там Sunset с видом на водопад случился никакой.
В качестве загонщиков жирафов я прихватил молодую пару из Европы. Бой был фотографом двух или трех газет датского королевства, леди заканчивала изучение стоматологии. Прикинув, что лет через 25-30, мне пригодится знакомый стоматолог с хорошей практикой, я пригласил влюбленную парочку в короткое сафари.
Несколько неуверенно припарковав машину в большом туристическом стойбище, где обитали Брайан и Дороти, я с радостью услышал, что Брайан прекрасно водит 4х4 с правым рулем. По всей Южной Африке движение было «а ля Лондон» и я чувствовал себя в машине, как правша, попавший в страну левшей. С неподдельной радостью, уступив место за рулем молодому поколению, я пожелал стадо зебр и пару слонов для начала.
Национальный парк «Замбези» протянулся на полсотни километров вдоль одноименной реки, и многочисленные надписи напоминали нам о ценности собственной жизни, советуя не высовывать носа из машины на территории, где царствовали дикие животные.
Заплатив положенную мзду на въезде в парк, мы тут же увидели приличное стадо африканских свиней бородавочников. Помня по книгам Даррелла о злобном нраве этих животных, а стадо было с поросятами, мы удовольствовались простым созерцанием повизгивающей малышни. Еще через пару километров дорогу перескочила пара больших антилоп Гну с грациозно извитыми рогами. Мы почувствовали себя если и не соратниками самого Ливингстона, то уж точно заправскими путешественниками по дикой Африке. Обильно сдобренная слоновьим пометом, грунтовая дорога из красной глины, только усиливала это впечатление.
Неожиданно, слева от дороги взметнулось стадо зебр. Брайан затрещал своим цифровым «Кэноном» с пулеметной скоростью. Моя же камера, — громадный и тяжелый Pentax-67, да еще снабженный 300-миллиметровым длиннофокусным объективом с дополнительным конвертером, требовала заметного времени на приготовление к съемке. Зебры скакали с моей стороны и это позволяло использовать дверцу машины в качестве опоры. Я по-быстрому сделал пару кадров. И тут животные выбежали на прогалину и замерли как вкопанные, глядя в объектив. Щелчок тяжелой камеры разорвал тишину буша не хуже выстрела из винтовки, и полосатые лошадки стрелой понеслись вглубь зарослей, оставив за собой легкое облачко красноватой пыли.
Целый день мы колесили по сухому, готовому вспыхнуть от малейшей искры, африканскому редколесью. Кроме пары-тройки крокодилов дремавших на крошечных островках посредине реки, мы больше никого не увидели. Следов было море, но ни одного животного на пушечный выстрел вокруг нашей машины. Мы загоняли Лэнд Ровер в совершенно непроходимые дебри, где столкнись машина нос к носу с носорогом, или рассерженным слоном, — нам бы целыми не уйти.
Сухая слоновья трава подчас скрывала нас полностью. Пересохшие русла ручьев и речушек служили и дорогой, и ориентиром. Но животные исчезли. Лишь разноцветные птицы вспархивали с придорожных кустов при нашем приближении. Дороти с сарказмом стала поговаривать о большой зимбабвийской легенде про стада диких слонов и бегемотов, Брайан с отчаянием смахивал пот со лба, накручивая вторую сотню километров, а я до боли в глазах высматривал что-либо, движущееся между деревьями. Разок мы хорошо заблудились — колея, проложенная кем-то до нас в двухметровой высоте траве, неожиданно разделилась на веер «дорог», а выбранная наугад, закончилась в ближайшем распадке.
Наконец, выбравшись к реке, решили устроить ланч. Быстро соорудив очаг из кучи камней, я развел костер, пока Брайан кромсал мясо на небольшие кусочки. Нанизав мясные кубики и полоски на ошкуренные прутья, принялись жарить немудреное блюдо. И тут, по вопросам и удивлению моих спутников, понял, что они, не смотря на приличный опыт путешествий, — мы говорили на равных о Таиланде, Индонезии, Австралии, странах Африки, — самые настоящие «дети асфальта и самолетных сандвичей». Примитивный шашлык на костре был для них открытием. Они долго удивлялись весело трещавшему огню, попутно озираясь на открытые дверцы машины и вздрагивая от каждого звука треснувшей ветки, а потом еще дольше восхищались отменным вкусом жаренной на открытом огне свинины. С этой минуты я стал для них настоящим бродягой-путешественником, о которых они читали только в книжках. «Мистер бушмен» — такое прозвище я получил на свое 50-летие в Африканском лесу. Самое занятное, что нас разделяла разница в возрасте всего в 20 лет.
Ну а что же животные? Они появились с наступлением сумерек. Конечно, это не были стада, кои застал на черном континенте Бернард Гржимек 50 лет назад. Одиночками и парами животные перебегали дорогу, пугливым своим видом символизируя закат дикой природы на Земле. Вытесненные, а зачастую убитые людьми, они повсеместно исчезают, уступая пространство мертвому ветру и безжизненным волнам. Нет места в мире для диких животных. Мы вступили в последнее столетие живой природы, которая когда-то породила наших предков.
Люди не верили, что могут исчезнуть неисчислимые стада бизонов, что наступит время, когда умрет последний странствующий голубь, из тех, что собирались в стаи численностью в сотни миллионов птиц. Что представители многих видов зверей и птиц станут «живыми ископаемыми» у них на глазах. Большинство людей не верит этому до сих пор. Никто, кроме ученых и любителей подводного плавания не знает о том, что океан чахнет у нас на глазах, замусоренный до смерти. Что тропические леса остались только на картинках в старых книжках и на киносъемочных площадках. Что заповедники неуклонно сокращаются и совсем скоро станут ненужными, так как там некому будет жить и некого охранять. Размножившийся, голодный Homo Sapiens заставил Природу переступить черту, за которой только вымирание. Смерть всех видов, не исключая самого человека. Сегодня человечество как голый ныряльщик в морской пучине, которому негде добыть кислород...
Наконец, грациозно переступая длинными ногами, явили свое обаяние жирафы. Десять или двенадцать животных медленно проплыли на фоне стремительно чернеющего неба. Презрев всякую опасность, мы с Брайаном выскочили из машины, преследуя уходящее в буш стадо, но опустившаяся на Африку ночь скрыла от нас животных среди акаций. Черный континент попрощался со мной, поблагодарив за визит и повесив у порога ярко блистающее созвездие Южного Креста.
Зимбабве — самая моложавая страна в мире. 60% ВИЧ инфицированных сбросили уровень продолжительности жизни ее населения до 40 лет. За время пребывания здесь, я увидел только одного старика. Им был президент страны — Роберт Мугабе. В день вылета в аэропорту, я удостоился «чести» столкнуться с последним диктатором Африканского континента, с его опереточной армией и кучкой пузатых прислужников.
Вскидывая вверх руку со сжатым кулаком в приветствии к силой согнанной кучке собственного народа, Мугабе быстро нырнул в такой же, как он сам черный лимузин и укатил, сопровождаемый тремя джипами с до зубов вооруженными гориллами в поносного цвета беретах. Обреченная на вымирание толпа стала растекаться по перрону.
Майами — Водопад Виктория — Цюрих
Июль, 2005 год.
